старый советский анекдот
встречает турист медведя в лесу.
Медведь: "Ты кто?"
- Я? Турист.
- Нет, это я - турист, а ты - "Завтрак туриста".

Сегодня с утра встретила на тропинке парочку скандинавоходов, спросила, далеко ли ходят. Сказали, что раньше ходили далеко, аж до Верхней Березовки (нашей рекреационной зоны, там по прямой по яндекс-карте где-то 7 км, но стоит учитывать, что эта "прямая дорога" через горы. Если ехать на машине в объезд - большой крюк делаешь - километров 13). Предупредили, что сейчас лучше походами не увлекаться - на дачах видели медведей, тем нечего есть, и они вышли к жилью.

Вспомнила, как 2-3 года назад работница дома культуры в нашем парке загнала на подвальную лестницу медвежонка и вызвала милицию с МЧС. Отчаянная женщина, я бы не решилась. А вдруг злая и голодная мамаша по кустам рядом шастает?

Завтраком туриста становиться не хочется. Я недавно последнюю переведенную книгу О'Брайана прочитала про капитана Джека Обри и доктора Стивена Мэтьюрина, так после этого залипла на сайтах про акул и их нападения на пловцов. Манера повествования, причем, нарочито скупая, никакой стивенкинговщины, а трясло меня дня три.

цитата— Что, чёрт побери, он собирается делать? — воскликнул Джек, видя, что переводчик снял рубаху и встал на бортик, — мистер Хайрабедян, — окликнул он, но слишком поздно — хотя Хайрабедян и услышал, но уже находился в воздухе. Он вошел в теплое, непрозрачное море с едва заметным всплеском, под водой вдоль борта поплыл к корме и вынырнул у грот-русленей, глядя на ют и хохоча.

Вдруг его дружелюбное лицо дернулось — он наполовину выскочил из воды — мелькнули плечи и грудь. Под ним виднелась длинная тень, Хайрабедян все еще смотрел вверх и пронзительно верещал с открытым ртом, а его уже с немыслимой яростью как тряпичную куклу мотало из стороны в сторону, потом он исчез в бурлящей воде.

Его голова еще раз показалась из-под воды, еще узнаваемая, и огрызок руки, но уже не менее пяти акул яростно сражались в кровавой пене, и через несколько мгновений не осталось ничего, кроме красного облака в воде, в котором хищники жадно искали добычу, к ним спешили новые твари, острые плавники вспарывали поверхность моря.

Потрясенное молчание повисло над кораблем до тех пор, пока старшина-рулевой многозначительно не кашлянул: песок в получасовых часах почти весь пересыпался.

— Мне начинать, сэр? — тихо спросил штурман.

— Начинайте, мистер Гилл, — разрешил Джек, — мистер Кэлэми, принесите мой секстан.

Процедура полуденных наблюдений прошла как-то монотонно, в виде ритуальных команд и действий, а в конце Джек резким официальным голосом прокаркал:

— Пробейте полдень.

Через пару секунд отбили восемь склянок.

— Свистать всех на обед, — крикнул Роуэн.

Боцман засвистел в дудку, дежурные собрались на камбузе, где (хотя это кажется невероятным после случившегося) еще кипели на медленном огне куски свинины с сушеным горохом — трапеза четверга.

Доведенные до автоматизма, тысячу раз повторенные движения аппетита не принесли — мало кто ел с аппетитом, да и те — в молчании. Появление грога немного оживило обстановку, но даже это не вызвало разговоров, старых шуток, стука тарелок. Позднее к капитану Обри обратился Моуэт.

— Сэр, команда желает получить разрешение воспользоваться акульими крюками и талями: они уважали и ценили мистера Хайрабедяна и хотели бы в отместку сожрать пару этих тварей.

— Боже, только не пока бедняга еще в акульих желудках, надеюсь? — крикнул Джек, и по лицам команды стало очевидно, что они его поняли и согласились. — Нет, — продолжил он, — но на учениях сегодня вечером мы потренируемся в стрельбе из мушкетов, и они смогут выпалить в акул по полдюжины раз, если им угодно.